когда на ней явно читается страсть и ничто пока иное.
за этим может оказаться любовь, а может и не оказаться, но мы инстинктивно и бездумно выдаем этот аванс: "любовь"
может мы так наивно ворожим на добро?
шантажируем реальность своей надеждой, чтобы она устыдилась и позволила всем страстям обернуться любовью на всю жизнь?
верим в миллионный выигрыш в этом вот билетике, и заклинаем тщету оказаться правдой
или может быть дело в том, что когда смотришь на картинку, то всегда видишь изображенных на ней словно в раме, отделенных ею от мира, где правят плоские законы.
и веришь что там где эти герои - все иначе, и сильное чувство тела к телу продолжится в чувстве души к душе, и все вокруг расплавится и подчинится объединенной воле двоих,
и всё будет так, как почти никогда не бывает по эту сторону экрана.
или мы просто уравниваем страсть и любовь, потому что страсть реальна, а существует любовь или нет еще неизвестно, но поскольку она - как ингредиент мира - необходима, то пусть страсть будет назваться "любовь"?
Journal information