она упала на кровать, дав спине сладко заныть, освобождаясь от бремени прямохождения.
Лежала на спине и смотрела в окно - на небо с облаками.
Нет у меня никаких чувственных фантазий насчет неба и облаков, - подумала она огорченно, - ну там как в книжках люди думают, что облака пушистые и можно в них валяться как на перине, или что они вкусные и легкие как вспененнный молочный коктейль.
Тут Дульсинея заметила что у нее перед глазами световые мурашки. Так бывает когда очень устанешь, и видишь как в пустоте между видимыми предметами снуют крошечные прозрачные запятые. А когда очень устанешь - то прям кишат.
Дульсинея неожиданно растрогалась и даже преисполнилась некой торжественности.
Ей показалось что пелена невидимости на мироустройстве сделалась вдруг проницаемой, и перед глазами у нее никакие не мурашки, а видит она ничто иное как динамические связи - резвые крохотные стежки, сшивающие пустоту с предметами в единый космос.
Или, может, эти вот мурашки - есть рябь могучего силового поля, удерживающего в себе весь мир, и являющего себя смертной Дульсинее...
Как ж это страшно, страшно и прекрасно - жить! - подумала она, сладостно ощущая свою малость.
И если бы она знала слово нуминозный, то думала бы это чувство именно им.
Хотя ей всего-то стоило бы проверить зрение.
Ну или кровь.