Пролетел ветерок, дохнув запахом сирени.
Дульсинея сразу вспомнила как была маленькая, и казалось, все женщины вокруг пахли духами "Белая сирень" из магазина "Галантерея", где был отдельчик с мылом, духами и зубным порошком. Там были еще духи "Ландыш серебристый", и маленькая Дульсинея научилась различать сирень от ландыша - почему-то она знала, что это нужно.
Запахи из детства отступили, и Дульсинея подошла к сиреневому кусту, где цветы росли достаточно низко, чтобы ткнуться в них носом. Нюхала сирень взахлеб, и вдруг остановилась пораженная открытием: весна больше не будоражила ее как обычно, не сжимала нежно сердце, не сулила любовного томления и всего такого прочего. Эта весна была просто весной, временем года для природы, и Дульсинея ничего не была ей должна, ничего.
Я свободна, - поняла Дульсинея, и огорчилась: а что же раньше-то!
А раньше, - объяснила ей внутренняя Дульсинея, - ты выплачивала кредит за встроенную биологическую программу, погашала его любовными мороками, зависимостями, иллюзиями - чтобы этот фонд не опустел. А теперь всё - кредит погашен, ты свободна.
Это было похоже, как если бы она умерла на минуточку, а мир за это время дезактивировали бы от любовного вируса.
Она вздохнула, и ощутила такую легкость, что внутренняя Дульсинея немножко полевитировала, тестируя новый режим вне-феромонной гравитации.
Journal information