первым делом я позвала в гости свою подружку-одноклассницу, которая полутайно дружила со мной в школе, где я была изгой, а она популярная девочка.
мы дружили после уроков, и это была дружба синхроннного восприятия того, что наши ровесники вообще не замечали.
мы читали "Степного волка" и "Мартовские иды", журналы Юность, впрочем, тоже, и подросткового Алексина, и странную невозможно прекрасную повесть "Дни поздней осени".
Я была социально отстраненное существо, глубоко травмированное психически, и совсем ничего не смыслила в житейских связях и житейских же гадостях. Поэтому я бездумно перенимала ее представления и соображения в этой области - копипастила, как сейчас бы описала.
три года после школы мы всё ещё дружили - встречались, гуляли, и у меня никого не было ближе среди людей,
со всеми надо было терпеть диссонанс, а с ней можно было бездумно предаваться резонансу по-умолчанию.
мы были из очень разных социальных слоев.
между нами была примерно бездна, но она ничем не выказывала, что мою неблагополучность замечает.
а когда я собралась замуж, то попросила ее быть моей свидетельницей в загсе.
неожиданно она сказала нет.
я застыла, но потом услышала как сквозь вату, что у нее регистрация в другом загсе в тот же день.
она выходила замуж за мальчика из параллельного класса - в еще более благополучный клан.
и вот я первый раз позвала ее в гости - в съемную комнату, мебели которой я стеснялась.
готовить я умела уже тогда, но она тоже умела - у нас обеих был вкус к хорошо исполненной еде.
мне нужно было что-то такое на столе, что украсило бы стол - украсило настолько что отвлекло бы от убогости комнаты.
сама по себе хорошая еда с этим не справилась бы.
я бродила с этой художественной задачей в голове, а вокрух был 1985 год - время общей скудости и дефицита.
и вдруг я увидела мысленно то, что мне было нужно:
нарезать апельсин на кружочки и на каждое колёсико положить квадратик шоколада - плитку нарезать горячим ножом.
маленькое блюдо с оранжевыми, сверкающими срезом, кружочками и темные квадратики шоколада на каждом, в центре.
это было так красиво и так нездешне, что убогость комнаты вдруг сделалась маленькой случайностью, выпадением из канвы, словно не про меня, а блюдо, с вызванной мной к бытию презентацией апельсинов, - наоборот про меня.
я сделалась спокойна, перестала конфузиться, и всё прошло легко и хорошо, как всегда у нас было с ней.
(через три года и двоих детей я ощутила как незаметно но сильно переросла нашу связь, написала ей письмо из другого города, куда мы переехали, где совершенно серьезно ей сообщила что мы больше не связаны, и мы расстались насовсем, но это уже другая история)