И я сидела глаза в глаза с реальной именинницей, кому ничего не принесла, а нереальная именинница сидела слева и на мои безнравственные мучения плевать хотела.
Тогда я вспомнила, что кроме подарка принесла итальянский торт Меренгата и возопила "отдайте мне хоть тортик, я его подарю Людмиле Иосифовне".
На что та грустно сказала "мне нельзя тортики".
Я совсем было понурилась, но невозможно грустить рядом с малкиными баклажанами, салатами, вином и еще мальчик Ричард, уверявший что ему скоро пятьдесят - через каких-то .***надцать лет - сказал что вот это у меня на шее такое блестящее это просто шик и не можно глаз отвесть.
Я так обрадовалась, что ужасно впопад сказала что это мне подарила женщина, кому Малка отрезала грудь. По тому как у Ричарда стекленел взгляд, сообразила что прозвучало не очень. Добрая Малка не ткнула меня вилкой в руку, а пояснила что вместе с той женщиной оперировалась по уменьшению груди. Меня больше не позовут в гости, решила я, и сказала что сижу трагично далеко от баклажанов.
Все так обрадовались что есть чем занять мне рот, насовали мне баклажанов и подвинули поближе всё прочее.
- Ларчик очень хорошая, - пояснила Малка своей маме.
- Очень, очень хорошая, - подтвердила мама специальным голосом, успокоительным для буйных.
У Малки совершенно особенная мама. Мне настолько с ней хотелось в один кластер, что я немедленно обозначила нас с ней как "старшее поколение" и открестилась от всех младшеклассников и ровесников за столом разом.
Еще она сказала что меня читает. А потом сказала что на Симбу любуется.
Господи, если можно сделать так, чтобы малкина мама вела свой блог, я была бы очень рада.