Решение пришло к ней после того как муж пообедал свежесваренным супом.
Ну то есть было так: Дульсинея сварила дивный супчик из части бульона - с нежной желтой картошкой, оранжевой морковкой и стручками зеленой фасоли. И еще остался бульон в большой кастрюле чтобы сварить борщ, но это назавтра.
Пока Дульсинея дописывала письма, вернулся голодный муж, и услышав от нее что она только что сварила суп, устремился на кухню, погремел кастрюлями, позвякал ложкой о тарелку, посморкался - у него всегда от горячего супа тёк нос.
Дульсинея отвлеклась от писем и задумалась насколько сильно ее мучат эти чужие звуки поглощения еды. Решила что да, мучат, но человек-то хороший, и имеет право в конце концов, нехорошо придираться. И вообще есть же наушники, можно включить кино и не слышать.
Появившись на кухне после того как отгрохотала канонада сморкания и прочистки горла, Дульсинея открыла кастрюльку с супом и удивилась что его не убыло. Ни на чуть.
Что же тогда ел муж с такой раздражающей озвучкой?
- А я попробовал вот это в ковшике, - кругля глаза указал муж на ковшик в котором обычно варилась каша собачке, - там безвкусное, понял что это что-то не то, попробовал в большой кастрюле - там вкусное, налил и поел. С хлебом.
- Это был бульон, а не суп, - угрюмо сказала Дульсинея, - суп вот рядом, в маленькой кастрюле, горячий.
- А я ж не знал!
И тогда Дульсинея сказала мужу всё. И то что не собиралась тоже. И про невероятную тупость. И про сопли. И про то что сейчас говорит только одну сотую того, что думает молча каждый день о его умственных способностях.
И вообще что она хочет жить одна в покое, вне заминированного тупостью домашнего поля. Да, она хочет жить одна. Развестись прямо сейчас и жить в покое. Потому что таких размеров поражения мужнего мозга ей не вынести.
Хорошо, что муж Дульсинеи был очень спокойный мужчина с большим даром пропускать сказанное мимо ушей.
Поэтому и эти ее слова он не различал. Он только сочувственно смотрел на нее - жалел, что она так разошлась из-за пустяков. А суп он потом съест, делов-то, зачем так сердиться.